Жизнь в преддверии Ада

«почему, еслп они знают, что могут умереть в море, они все же приезжают?» Это вопрос, который задают многие европейцы, о продолжающемся потоке мигрантов, пытающихся перебраться из Африки в Италию, Грецию и другие части Европы в переполненных, зачастую непригодных для мореплаванья лодках, и многие из которых при этом гибнут.

Я хотел показать, что происходит на другой стороне Средиземного моря – в Ливии.

Работать в Ливии сложно и опасно, даже с хорошим знанием страны и хорошими связями. Мы не знаем, чего ожидать.

Мы обнаружили сотни людей, которые находятся в лагерях, ожидая и надеясь на лучшую жизнь. Некоторые были настолько истощавшими, что на их спинах торчали кости. Одна женщина сказала нам: «Что будет дальше, мы не знаем».

Thousands of Libyan refugees remained stranded at the Ras Jedir border crossing, 5 March 2011. Photo: Magharebia. Source: Wikimedia

Мигранты очень хотят говорить на камеру, отчаянно пытаясь обратиться за помощью, и сказать: «Мы здесь, и мы люди, мы существуем». В некотором роде они верят, что если бы только внешний мир мог узнать, что-то могло бы измениться. Они не могут поверить, что они просто оставлены на произвол судьбы.

Эти отчаявшиеся эмигранты, которые бежали от террора в своей стране (Судан, Эритрея и Сомали), содержатся в огромных ангарах. Они вынуждены жить там, обычно с небольшим количеством воды или пищи, и рискуя быть избитыми. Находясь на полпути между домом и свободой, которую они ищут, они не знают, уедут ли они когда-нибудь из Ливии.

В рамках исследования для этой статьи мне был необходим доступ к правительственным центрам и допуск министерства внутренних дел. Это часто требует разрешений, выданных полицией или другими органами, и подразумевает множество дней, проведенных в залах ожидания, и телефонных звонков в разные офисы. Иногда даже такой подготовки было недостаточно. Например, когда я посещал официально контролируемый правительством центр Абу-Слим, несмотря на то, что встреча была организованна министерством и несмотря на сопровождающего меня офицера, ополченцы, которых заранее не предупредили, заблокировали наш визит. Когда мы вошли через ворота, несколько молодых ребят в шлепанцах и с пистолетами начали угрожать руководителю и офицерам.

Конечно, поскольку свободы слова в Ливии попросту нет, мы просто царапаем поверхность и пытаемся добраться как можно глубже, учитывая, что то, что мы видим, это далеко не полная картина. Во время моей работы все ополченцы, с которыми я встречался, стремились показать, насколько хорошо они контролируют мигрантов и, что удивительно, они вообще не пытались скрыть, как жестоко они с ними обращаются. В некотором роде, они, казалось, были уверены, что в Европе никого это не волнует, пока они в силах воспрепятствовать прибытию мигрантов на наши берега. Иногда единственной причиной, почему мне разрешали работать в лагере, было то, что ополчение полагало, что освещение в СМИ могло бы оказаться полезным для давления на правительство.

Самое страшное состоит в том, что мы видели и документировали хорошую сторону: то, что показано, считается приемлемым или даже чем-то, чем можно гордиться. Несмотря на это, условия жизни, которые я видел, были действительно суровые и насилие является частью повседневности. То, что происходит вне поля зрения, может быть даже более ужасающим.

Общественное мнение европейцев было потрясено, когда 18 апреля 2015 года более 800 мужчин, женщин и детей утонули в Средиземном море. После этого Европейский Союз выразил готовность бомбить лодки и порты, используемые для контрабанды мигрантов через море. Правительство Триполи, поддерживаемое исламистской коалицией «Рассвет Ливии», объявило намерение участвовать в борьбе против незаконной переправки людей и начало кампанию с целью показать серьезную борьбу с потоком мигрантов. Ливийское правительство также получает поддержку от ЕС, чтобы помочь контролировать переправы в Средиземноморье.

Мигранты стали ценным товаром в борьбе за власть, поскольку ливийские ополченцы, которые, как считается, играют важную роль в переправке людей, шагнули в миграционную политику, чтобы попытаться получить влияние на правительство.

Правительственные чиновники рассказали мне, что они не имеют достаточных ресурсов для выполнения, какого-либо объявленного правительством мероприятия, поэтому они наняли жестоких ополченцев «чтобы защитить берега и прекратить незаконное вторжение в Европу».

Истории мигрантов ужасны, они не вольны свободно говорить и то, что мы можем услышать от них – не вся реальность. Мигранты, с которыми я встретился снова, когда некоторым из них удалось добраться до Европы, рассказывали мне о пытках и убийствах как о повседневной рутине.

Я думал, что важно рассказать о том, что происходит, но пребывает за пределами видимости европейцев. Хотя общественность требовала больших усилий, чтобы спасти жизни мигрантов в Средиземном море, действия, предпринятые правительством Триполи для проявления себя как надежного партнера ЕС в контроле над миграционным потоком, ухудшали условия жизни и увеличивали опасность для мигрантов в Ливии.